Квебек отстаивает медицинскую помощь в эвтаназии в Верховном суде Канаде
La procureure générale du Québec, la ministre de la Justice Stéphanie Vallée. Photothèque le soleil, Erick Labbé
Генеральный прокурор Квебека и министр юстиции Стефани Валле (Stéphanie Vallée) подала документы в Верховный суд Канады по юридическому обоснованию «Билля 52», декрета, согласно которому помощь в уходе из жизни относится к «праву граждан на лечение».
Напомним, что в июне 2014 года после четырехлетних общественных дебатов в Национальном собрании Квебека (Assemblée nationale du Québec) по поводу закона, разрешающего эвтаназию в Квебеке, «Билль 52» все же был принят. 94 депутата, члены партий PQ, CAQ и QS единогласно проголосовали “за” легализацию эвтаназии в Квебеке, и только 22 депутата Либеральной партии (PLQ) высказались против.
Марк Бошам (Marc Beauchamp), президент движения «Жить с достоинством» (Vivre dans la Dignité) – наиболее заметного и массового объединения противников эвтаназии и движения «Умереть с достоинством» (Mourir dans la Dignité) – обращает внимание на то, что в тексте «Билля 52» присутствует фальшивая обтекаемая формулировка: «медицинская помощь в уходе из жизни». В Квебеке эвтаназия регулируется федеральным Уголовным кодексом (то есть изменяемым Провинцией), поэтому предпринимаются попытки внедрить ее под видом реформы профессии медицинских работников, осуществление которой находится в ведении Провинции.
Бошам и его друзья-врачи обеспокоены сложившейся ситуацией: «Если эвтаназия санкционирована как “право на лечение”, может возникнуть требование предоставить такое право всем». Только что мы наблюдали, как в Бельгии разрешили эвтаназию несовершеннолетних без ограничений по возрасту; ясно, что дело тут не в паникерстве.
Дальнейшее применение закона во многом опирается и на пространные выдержки из основных его положений. Согласно тексту, просить об эвтаназии может человек, «достигший совершеннолетия и способный дать свое согласие на эту процедуру», страдающий «тяжелым и неизлечимым заболеванием» (ст. 26, 2), диагностированным двумя специалистами, подверженный «прогрессирующему и необратимому процессу утраты способностей» (ст. 26, 3) и испытывающий «невыносимые физические или душевные страдания, которые нельзя облегчить» (ст. 26, 4).
Но что понимается под «тяжелым заболеванием»? И что называть «невыносимыми физическими или душевными страданиями»? Подходят ли умственные расстройства под эти критерии? А депрессия? В приведенных в тексте закона определениях есть некоторые пробелы: например, не прописано точное значение «конца жизни». Очевидно, что тяжелое и неизлечимое заболевание совершенно не обязательно соответствует «последней стадии». Значит, этим критериям отвечает и большинство пациентов отделений гериатрии? А также те, кто страдает болезнью Паркинсона, Альцгеймера, склерозом и артрозом, незрячие люди? А больные анорексией? Нет ясности и в том, что определяется как «медицинская помощь в уходе из жизни» или «невыносимые, по мнению пациента, физические или душевные страдания, которые нельзя облегчить».
Содержание всех этих формулировок представляется субъективным. Использование возможностей медицины для убийства, пусть и преподносимое как проявление уважительного и толерантного отношения, – радикальная позиция. «Формулировки мягки. Закон преподносится как естественная эволюция общества, хотя на деле это решительное изменение самого понятия о человеке, о жизни и смерти».
В поданном в Верховный суд Канады документе министр Валле подчеркивает, что “врачебная помощь в уходе из жизни является неотъемлемой частью помощи, предлагаемой в конце жизни, для облегчения страдания пациентов с серьезными и неизлечимыми заболеваниями” и что этот вопрос “необходимо решать, учитывая медицинский контекст”.
La Presse: Québec défend l’aide médicale à mourir devant la Cour suprême
La loi sur l'aide médicale à mourir est adoptée
