Часть 3. Трудности становления идентичности подростка

Продолжение… <Начало см. здесь>

Трудности становления идентичности подростка — это классическая проблема эмиграции. Большая опасность, как считают этносоциологи и этнопсихологи, кроется в кризисе идентичности. Самой рисковой категорией считают подростков 14-18 лет. В этот период бурного физиологического и психологического развития, у подростков-эмигрантов могут наблюдаться черты, которые обычно наблюдаются при тяжелом психическом недуге — шизофрении. Подросток не может сказать, кто он, кем он будет, любит ли он своих родителей… В этот момент особо остро чувствуется потерянность и при определении своей этнической принадлежности.

Кросс-культурные психологи, занимающиеся проблемами адаптации людей к контрастирующим культурным ареалам, считают, что нужно искать пути интеграции не только на уровне государственной политики, но и на уровне биографий отдельных людей. Только 17% родителей настроены интегративно и пытаются найти возможности для совмещения достоинств российской и канадской систем воспитания и образования.

Среди преподавателей, а особенно среди руководителей образования постоянно идет жесткая дискуссия: что надо делать для скорейшей интеграции иммигрантских детей. Сторонники программы English as a Second Language считают, что детям лучше сначала поучиться на родном языке, одновременно изучая английский и постепенно входя в среду. Тогда дети сохраняют родной язык и становятся билингвами. Им от этого только лучше. Сторонники другого подхода – Sink or Swim (утонешь или выплывешь) считают, что на специальных занятиях дети плохо выучивают английский, и деньги на учителей тратятся впустую.

Рассмотрим четыре основных вопроса:

• какие у детей проблемы;
• насколько по-разному решаются они мальчиками и девочками;
• какими качествами надо обладать, чтобы легче было адаптироваться в школе;

Подросткам особенно тяжело дается иммиграция. Человек только начинает определять себя как личность, только начинает вырисовываться какой-то характер, взрослые, настоящие ценности только складываются – и вдруг все переворачивается с ног на голову, все полетело в тартарары.

Начнем с системы образования – в Канаде она совершенно другая. Первое, что вызывает шок: без конца все меняется.

В России ведь как? 25-35 человек в классе, все движутся вместе с первого по десятый класс, одни и те же учителя по несколько лет. Все стабильно.

А там со средней школы ребенок вместе с родителями и учителями выбирает те курсы, которые он будет изучать. Конечно, есть обязательная программа, но большая доля предметов – по выбору. Ребенок, вооруженный своим расписанием, перемещается по школе и на каждом уроке оказывается в новой компании. Он в школе как бы один, сам по себе. Для русских ребят это абсолютный шок, они совершенно к этому не привыкли. Им очень нравится, что можно предметы выбирать: один мальчик счастлив, что изучает фотографию, в русской школе он об этом и не мечтал, другой – взял продвинутую математику. Но то, что меняются соученики от урока к уроку, к этому привыкнуть тяжело. Для подростка очень важны друзья, общение. В этом – первый источник стресса.

Иммиграционный шок складывается из множества составляющих. Например, язык. Или взаимоотношения с учителями. В России учитель объясняет всему классу, пока все не поймут. В Канаде  же детям дают книжку, просят прочесть параграф и обещают объяснить, если будут вопросы. Казалось бы, ничего особенного – в России учителя тоже так иногда делают, а в Канаде довольно часто объясняют. Но суть в том, что канадские учителя ожидают большей независимости и автономности от детей, более высокой степени ответственности. Ребенок имеет возможность изучать больше предметов, которые ему интересны, но делать это должен индивидуально. Конечно, учитель дает какой-то материал общего характера, для всего класса, но при этом смотрит на каждого и, судя по вопросам ребенка, ведет его настолько, насколько тому интересно. К этому дети из России совершенно не привыкли. Они говорят: раз он не объясняет всем много раз, значит, ему все равно.

С одной стороны, дети считают канадских учителей добрыми – добрее русских: меньше кричат, меньше требуют дисциплины. С другой стороны, считают, что канадским учителям занятия безразличны – они не будут детей подтягивать, подгонять. Учеба – дело личное. С таким отношением со стороны преподавателей россияне сталкиваются только в институте, а в Канаде это начинается со школы, если не с детского сада. Часть педагогической задачи канадского учителя – развить у ребенка индивидуальность, самостоятельность, ответственность. Этим пронизана вся образовательная система: и то, что можно выбирать предметы, и то, как учителя работают с детьми, как дети общаются между собой – каждый ориентирован на что—то свое.  Коллективизма в школе значительно меньше.

Есть еще один момент, связанный с учителями – возникновение у них стереотипов. Скажем, один русский ребенок оказывается страшно умным. И учителям начинает казаться, что все русские дети – умные. Это хороший стереотип. Но случается и наоборот. Стереотипы – явление обычное, свойственное всем нормальным людям, но дети на это жалуются, говорят, что от стереотипов страдают.

Далее, классический момент, описанный в работах по иммигрантам из других стран: новые взаимоотношения с родителями. Во-первых, родители тоже подвержены стрессу и на первых парах их реакции не вполне адекватны. Во-вторых, дети значительно быстрее выучивают язык. И зачастую возникает ситуация, когда в довольно сложных обстоятельствах родители обращаются за помощью к ребенку, чтобы тот переводил. Они меняются ролями – детям достается больше ответственности, больший контроль в семье, чем было раньше и чем должно быть в этом возрасте. Этот момент вызывает стресс и у родителей, и у детей.

Кроме того, классический конфликт поколений – когда подростку хочется больше независимости, больше самостоятельности, – усугубляется конфликтом культур, тем, что дети быстрее входят в канадскую среду, смотрят на своих канадских сверстников, которым мама и папа гораздо больше всего разрешают. Русские дети к этому очень чувствительны – и начинают заявлять свои права. Они говорят: родители видят во мне изменения к худшему, но на самом деле у меня есть права как у личности, я могу делать одно, другое, третье, и они не должны мне мешать развиваться. Они, понятно, не так формулируют, но смысл в том, что они видят, насколько в Канаде больше свобод, они это кожей чувствуют. И это добавляет конфликтности в семье, что тоже становится источником стресса.

И еще одно обстоятельство, которое усложняет детям жизнь, на которое они жалуются: родители часто им напоминают, что решились в эмиграцию ради них, под этим соусом корят за плохую учебу или поведение.

Еще одна проблема – как дети-иммигранты входят в круг сверстников, как они заводят друзей?

Начнем с того, что в школе иная динамика взаимоотношений. В России в каждом классе есть лидеры или лидирующая группировка.

В Канаде нет класса, есть поток, как здесь в университете – человек сто-двести. В этом потоке выделяются группировки, которые девочкам и мальчикам видятся по-разному. Девочки рассказывают: у нас есть популярная группа, непопулярная и какие-то группы между ними. Популярные – это те, которые всем нравятся, с которыми хотят дружить. Как правило, это белые, богатые ребята – крутые (cool). Девочкам нравятся, вызывают зависть те, кто нравится мальчикам и кто оказывается, таким образом, членом популярной группы.

Среди мужских группировок есть те, которые увлекаются спортом, есть рэпперы – музыку слушают, песни пишут. Мальчики знают, что есть популярные и непопулярные, но сами проводят другое деление – по интересам. Это то, что их волнует. Но и девочкам, и мальчикам сразу бросается в глаза этническое разделение.

В отличие от России, где в классах были лидеры – самые веселые, разбитные ребята, вокруг которых строился коллектив, в Канаде нет лидеров, а есть элитная группа, которой никакого дела до остальных нет, их лидерами не назовешь, сами между собой тусуются, знают, что они самые крутые и никто им не нужен. То есть в школе возникает другая динамика взаимоотношений, и к этому тоже надо привыкнуть, найти свое место в этой структуре, приткнуться куда-то.

Девочки – конечно, после того, как они выучивают язык и их вообще начинают замечать – стараются проникнуть в популярную группу, обычно безуспешно, и тогда они находят свою, как правило, иммигрантскую компанию.
Мальчики стараются в какую-то одну группу сильно не внедряться, общаются то с одними, то с другими. Это вполне согласуется с тем, что описано в литературе: девочки больше склонны принадлежать к какому-то одному кругу, а мальчики предпочитают ходить между группками.

Большинство дружат с другими иммигрантами – либо с русскими, либо с выходцами из других стран, и честно признаются, что их объединяют общие проблемы. Часто дружат с китайцами, редко – с черными.

Друзей ищут. И жалуются, что дружба более поверхностная. Мальчики говорят: у меня есть друзья, чтобы – потусоваться, сходить куда-то, кино посмотреть, в бейсбол поиграть. Но друга, как был в России, в Грузии, – настоящего друга тут нет, не складывается. Мальчики еще жалуются на то, что в Канаде никому не доверяют. Сначала примешь кого-то за своего друга, а он возьми да настучи на уроке учителю. Все, что связано со списыванием, – это в Канаде вообще отдельная история. Для мальчиков вопрос доверия другу – очень болезненный.

То же самое говорят девочки: все дружелюбны, друг дружку спрашивают, как дела – How are you, ты отвечаешь «хорошо», тебе отвечают «хорошо», вы вместе идете куда-то, смеетесь, но я совершенно не знаю, что она на самом деле про меня думает. И возникает ощущение фальшивости взаимоотношений.

Вывод один: и мальчики, и девочки ожидают от дружбы большей интимности, близости, сердечности – то есть всего того, к чему они привыкли в России. Девочки постарше анализируют ситуацию глубже и относят это не на счет того, что они в этой стране новенькие и со временем все образуется, а считают, что дело в американской культуре. Они говорят: здесь больше каждый сам по себе, и нет смысла налаживать какие-то тесные отношения – все равно каждый по своей дорожке движется даже внутри одной школы, каждый своими интересами живет.
Вот и получается, что из—за того, что система иная, создается иное представление о том, какие должны быть взаимоотношения. То есть культура другая.

И это тоже источник стресса, ребята страдают.
Но и одними черными красками описывать происходящее несправедливо: ребята привыкают к новым реалиям, они довольны и, наверное, вполне счастливы, у них есть друзья, они активно ищут новых друзей. Нормальные, веселые ребята, которые переживают то, что переживают…
Таковы основные источники стресса.

Часть 4. Что же помогает им вписываться в канадское общество?